Долгий дозор - Страница 30

А ведь, Маринка с детства мечтала в дозоры ходить. Маму-Галю вконец замучила ещё маленькой — покажи, да расскажи где чего у калаша… и непременно стрельнуть дай. Неплохо стреляет Маринка. Не так, как Егор, но очень неплохо. Временами даже лучше, чем Ромка-джи. Тому непоседливость мешает снайпер-батыром стать, а Маринка, любимая моя, просто ещё мало практиковалась.

Мулла-батюшка сказал, что с Маринкой лично в паре дозорить будет. Ну, с ним-то она, как за каменной стеной… это очень хорошо, что мулла-батюшка её опекать и учить будет.

Но, в целом, грустные вышли проводы… даже Русланчик, Маринкин братишка, уж на что беспечный пацанчик, заревел под конец…

Общая молитва, — староста всё просил Господа-Аллаха простить им грех общения с неверными, «которых гнездо нечестивое в Челябинске обрело себе демонскую поддержку», — долгая возня с погрузкой на верблюдов бурдюков со стерилизованным мясом и сублимированным молоком. Суматоха с верблюдами-двухлетками, которых вели на продажу… словом, вместо радостной суеты, о которой мечталось Егору, вышло нечто почти похоронное.

Даже и вспоминать не хочется.

Правда, Маринка на прощание поцеловала Егора прямо в губы. Но, как на грех, губы у него были пересохшими… волновался тоже, чего уж там! А Маринкины — горячие, мокрые…

И уже за Городом, когда совсем прощалась, охватила его голову ладонями и всего-всего опухшими губами расцеловала — и в нос, и в губы, и в щёки, и в глаза. А потом, прямо на ходу выпрыгнула из грузовичка, вздёрнула на плечо калаш по-дозорному, — Егор невольно похвалил её про себя, пусть и близко до Города, но быть надо всегда наготове, — и обратно медленно пошла, так ни разу и не повернувшись.

Эх!.. Так бы и остался!

Мама-Галя Егора ласково по голове погладила, сына своего приёмного Ромку-джи поцеловала, слезинку смахнула, наказала за Егором приглядывать, который в Челябу в первый раз едет, с московскими тепло попрощалась и тоже — прямо на ходу — прыг. И пошла дочь догонять, точно таким же движением калаш поправив.

Так и скрылись они за поворотом, заросли ген-саксаула укрыли их от глаз Егора.

— До свидания, Маринка…

* * *

Надо сказать, когда ярмарочный месяц начинается, то даже шатуны остерегаются беззаконничать. Ну, хорошо, убил ты путника, ограбил. А куда награбленное девать? А аккумуляторы, а походные приспособы всякие? А фильтры для комбеза?

Допустим, с патронами проблем мало — у каждого шатуна где-то заветная делянка имеется, за которой он периодически приглядывает. А ежели с самим калашом чего случилось?

Вот и тащится в Челябу раз в год вся шатия-братия.

Господь-Аллах, ну и рожи иногда встречаются. Наверняка, в крови у них руки по самый локоть в крови! Кое-кого ты наверняка в дозоре подстрелить пытался, если тот на предупредительный огонь не реагировал. Да и он в тебя стрелял… а если попал бы, то отрезал бы твои уши, голову и прочее, что на продажу идёт… а то и для еды сгодится.

Вот на какие мрачные мысли Егора дорога навела!

Это каждый знает — чем ближе к Челябе, тем больше порядка, хоть и движешься на юг. Вот, тоже, интересная получается штука, о которой в детстве не только Егор никогда не задумывался, но и любопытному Ромке-джи она никогда в голову не приходила — почему Эко-терем-бург на севере песками занесён, а Челябинск на юге вполне сносный климат имеет? Во всяком случае, не хуже, чем в родном Городе. Получается чудо дивное! Это им на дом задание дали, среди прочих. Мол, подумайте. В комп не заглядывать, своим умом доходить придётся.

Помнится, они тогда с Ромкой-джи чуть не поссорились, каждый своё гнул, чисто взрослые учёные, ха-ха! Учителем тогда старый Хаим был и на следующий день ответил он на их с Ромкой-джи бредни очень просто — вызвал файл и дал наконец-то ребятне карту посмотреть. Причудливы языки пустыни. Где-то глубокими кривыми клиньями на север вдаются, а где-то пустыня, наоборот, отступает.

Ромка-джи тогда даже расстроился. Мол, такие банальности могли и самому в голову прийти, да! Но зато заявил, что в чём-то он был прав. Мол, Уральский хребет северные влажные ветра как-то по хитрому распределяет. Егор только плечами пожал.

Караваном в ярмарочный месяц идти, это вам не в дозоре от каждого шороха шарахаться. Тоже, остерегаться, конечно, надо, но тракт всё же надёжнее будет, чем окольными путями пробираться. Главой похода, — караван-курбаши, — староста, преодолев неприязнь, дядько Сашу назначил. Мужик тёртый, опытный. Неплохо бы, конечно, старого Хаима, как в прошлом году, но тот что-то совсем уж расхворался. Ничего, созвониться всегда можно, через старуху его переговорить.

Сам старый Хаим к тем счастливчикам относится, кто ларинги с трансляцией на сетчатку имеет. Любо-дорого смотреть, как он в разговоре иногда что-то, ему одному видимое, рассматривает. Глаза выпучит, аж не дышит, и смотрит-смотрит. Важный такой — ха!

Егор кое-чего с собой на продажу прихватил, чего старосте знать было необязательно. Ромка-джи тоже в рюкзаке разные штуки приволок. Прибарахлиться в Челябе, так потом весь год можно счастливым ходить. Жаль, только, такие ларинги, как у старого Хаима, себе не поставишь, очень уж дорого. А то неплохо было бы…

Но это уж мы на будущий год запланируем. Савва сказал, что, если всё нормально пройдёт, то с Егором москвичи расплатятся отдельно от Города. Глядишь, через год действительно можно будет себе новые ларинги вживить. Да ещё и с ночным зрением, как у дядько Саши! Вот уж совсем хорошо было бы, да? Ромка-джи тогда от зависти вымрет, как зверо-демоны. Так и окаменеет в горести… хе-хе-хе!