Долгий дозор - Страница 45

Пока с этим делом возились, из-за кустов три любопытных головы выглядывают, мал-мала меньше. Вот они, туземцы! Проявились, наконец. Глаза голубые таращат, близко подойти боятся.

— Эй, молодняк! Есть кто постарше дома? — спрашивает Зия.

Головы тут же исчезают.

— Ну вот, напугал, — говорит Савва. — И то верно, посмотрел бы ты на себя со стороны! Морда небритая, глаза ввалились — вылитый местный житель.

— Но-но-но! Я — московский лощёный хлыщ! По мне за версту видно, что я не простой человек!

Ларинги ожили:

— Кто такие? Валите отсюда! Быстро! Считаю до десяти, а потом из подствольника угощу! Десять… девять…

— Спокойнее, уважаемый Симеон! — вдруг отвечает рассудительный Савва. — Это я. Я с вами вчера связаться пытался, но вы отвечать отказались, хотя фирман-Москва я вам передал. Как мы и обещали, я всё-таки приехал.

— Вижу, — буркнул голос.

— Ещё бы, — согласился Савва. — Вашу камеру я ещё десять минут назад засёк! — Он помолчал и, не услышав ответа, сказал. — У вас хорошая аппаратура.

— Старьё, — пробурчал голос в ларингах и подозрительно добавил, — А это что за шкеты с вами?

— Это, уважаемый Симеон, наши проводники. Как видите, — поспешно добавил Савва, — они не имеют отношения к Святой Академии Наук ввиду своей молодости. Но они находятся под нашей опекой и в данный момент входят в группу.

Вот тебе и приехали! Оказывается, это именно Зия с Саввой их опекают и хранят! А они-то с Ромкой-джи тут расписывали…

— Я дорого беру, — сказал голос. — Я вас предупреждал.

— Может, всё-таки поговорим по-настоящему? — не выдержал Зия. — Я безумно хочу увидеть то, что у вас есть и только священные принципы Господа-Аллаха, заповедовавшего нам смиренное терпение в земной юдоли, сдерживают мои порывы. Ну, чего вы боитесь, уважаемый Симеон? Если бы мы хотели ограбить вас, то пришли бы ночью, как карачи, применив все научные средства, имеющиеся в нашем распоряжении. Смекаете?

— Смекаю, — злобным голосом откликнулся уважаемый Симеон. — Шайтан-невезуха… вот, ведь, навязались на мою голову! Хрен с вами, ладно! Идите, жду. Но учтите, я всё пишу, каждый ваш вздох. Случись чего — напрямую комбинатовским весь файл пойдёт, поняли?

И отключился, не дожидаясь ответа.

Комбинатовским… Егор мысленно вздохнул. Если комбинатовских рассердить, то Городу туго придётся! Еретики-гяуры-блять! Спокон веку мы с ними нейтралитет держим, хоть и не любим друг друга. Не хотелось бы, чтобы московские учёные, — при всём к ним Егоровом уважении, — многолетнюю традицию на радость Сатане и на горе мирным жителям порушили.

Вам-то что, в Москву — вжик и усвистали! — а нам здесь жить и жить. Нет, хорошо, что они с Ромкой-джи напросились вместе с учёными идти. Правильное это было решение, хоть и продиктовано оно было детским любопытством. Видать, чутьё дозорного не подвело-таки Егора, пусть и не понимал он этого!

Так и пошли. Егор было калаш наизготовку взял, но Савва сказал, что ничего такого воинственного не надо. В гости идём, а не в бой. Егор поворчал, но калаш повесил на плечо стволом вниз. Знаем мы это «не на бой». Тут в Челябе народ лукавый, вот сейчас как дробалызнет из-за кустов, будет тогда Савва знать, что за мирный народ здесь проживает!

Однако никто не стрелял. Тропинка была утоптанная, видно было, что по ней ходят постоянно. Вон, лопата валяется, а рядом детская игрушка лежит — песчаник с растопыренными лапками. Хорошо бы, конечно, чтобы песчаники такими же мирными и симпатичными и в жизни были! Ишь, какой глазастый…

А за поворотом открылся небольшой дворик. Скамеечка под низким драным тентом, стена кирпичная с проёмом входа, тазик с водой стоит — в общем, совершенно мирная картина. В проёме несколько голов детских торчат, палец в рот у каждого засунут. Глаза таращат, но не уходят. Ну, и хозяин дома на корточках присел, калаш наизготовку держит.

— Ну-ну, — говорит Зия. — Вы же не собираетесь напугать меня до полусмерти! Не надо так целиться, я хороший!

Детишки засмеялись. Мужик сконфузился, ствол опустил.

Жил Симеон Данченко в одиночку. Когда-то крестьянствовал, хотел в менты податься, но так его и не взяли. Теперь потихоньку подрабатывает на Управу. Руки у него золотые, вот и возится с неисправным оружием, с железяками разными, требующими ремонта, с металлокерамикой. «Как говорится, от замков до пулемёта», — сказал Симеон.

Жена его померла от горячки, как и Егорова мать. Теперь, вот с пятью детишками нянькается. Все, как на подбор, белобрысые и голубоглазые. Странно даже! Не так уж много на свете белокурых людей. После Джихада все перемешались. Вон, в Ромке-джи явно китайская кровь. А тут, как со старых файлов по истории — светлые. Носы пуговками.

А старый Хаим, оказывается, говорил не о Симеоне, а об отце его… если не о деде. Молодой бородатый Симеон в хранители тайной библиотеки не годился. Не верил.

— Ну, чего там интересного? Я ещё сопляком был, когда дед мне торжественности полну пазуху нагнал. «Хранилище мудрости! Тайнофайлы Комбината!» — тоже мне, святая Библия.

— Так вы были внутри? — спрашивает Савва.

— А то! Был и не раз. На прошлой неделе, например, заглядывал…

— А зачем?

— Господи, да так, по хозяйству возился! В само хранилище мне без надобности, а вот дорога к нему очень удобная. Прохладно. Как самая жара начинается, мы там всей семьёй отсиживаемся. Ну, и мастерская у меня как раз там.

Пока Савва и Зия с лохматым Симеоном разговаривали, Егор и Ромка-джи детишек забавляли. К взрослым они, видите ли, стесняются подойти, а к двум друзьям, как прилипли. Всё-то им пощупать надо! И Ромки-джи шлем, и калаши, — «эй-эй, руками не трогай, слышишь?!» — и во флягу заглянуть, и нож из ножен вынуть. Того и гляди, растащат всего по кусочкам!