Долгий дозор - Страница 65

…и перед глазами у неё взорвалось солнце!

Очнувшись, она почувствовала боль. Ребёнок под боком плакал сиплым надсадившимся голосом… чувствовалось, что уже не первый час. Небо над головой посерело… вдали смутно темнел гребень ближайшего невысокого бархана. Галина подняла голову… за ней потянулись лохмотья комбинезона. В висок ударило чем-то горячим и острым. Не понимая, что она делает, Галина попыталась убрать с левой стороны лица присохшие к ним тряпки, волосы и песок… и невольно вскрикнула от боли. Боль ударила в висок, лоб и всю левую глазницу!

Несколько многоногих тел валялось неподалёку. Чёрные лапы ближайшего карачи медленно шевелились, как будто тот пытался идти по воздуху.

Позже она поняла, что её левый глаз вытек. «Галочка! — всплеснула бы холёными руками обычно надменная мать. — Я же тебе ГОВОРИЛА, нельзя, чтобы мент был твоим мужем!»

Спасённый ребёнок оказался Маринкой.

Малыша Тёмку она никогда больше не видела. Карачи оставили нетронутым рюкзак с водой. Через два дня навстречу ей вышел дозорный из Города. То, что остался лишь один глаз, её не беспокоило. Её глаза целовал один лишь мужчина — Стас.

А теперь его не было.

* * *

Ромке-джи и Егору было велено до самого караван-сарая по пустякам не приставать, глазеть по сторонам и в учёные споры не встревать, даже если к кому и обратятся с риторическими вопросами. Скучно станет — смотрите фильм-файлы.

Егор с приятелем не утерпели-таки и тишком спросили у Зии, почему всё-таки Савва к Юсуфу и Надежде-джан в гости вместе с ними не пошёл? Зия почесал лысую голову, оглянулся на Савву, привычно расположившегося в кабине, и шёпотом сказал:

— В общем-то, они с погода назад поспорили немного. Знаете, что такое различные научные школы? Одни считают одно, а другие по этому же поводу считают иначе. Юсуф старой закалки батыр. Легендарная личность! Воин, учёный, путешественник, политик! А на стороне Саввы — углублённый математический аппарат, в том числе и в лице страшно умного воина и путешественника Зии. И пока мы странствуем, то помимо чисто экспедиционных задач, — параллельно, — Савва продолжает работу по сеть-программированию. Голова-то всё равно не занята! И если эту работу мы доведём до конца, то будет ясно, что победило — феноменальная интуиция старого имама-доктора Юсуфа и его постоянного соавтора Надежды-джан, или математическое чутьё и железная логика молодого имам-доктора Саввы. Поняли?

Вот оно как! А Егор-то считал, что все думы учёных только вокруг Комбината крутятся!

Зия говорит, что экспедиция очень важна, но в ней есть и другой смысл. Ничто, понимаешь ли, не отвлекает не занятые текущей работой головы учёных. Никаких административных и прочих хлопот. Армейские не пристают с мелочами, Управа президента-эмира не дёргает по пустякам — полная благодать! Работай себе и работай!

Странный народ, эти учёные! Тут, того и гляди, подстрелят, а они считают пустыню отдыхом! Голова у них, видите ли, не занята пустяками. Нет, хорошо конечно… пока эта самая голова на плечах торчит. А уж в пустыне ей слететь — проще простого…

Хм… вот, значит, почему по-настоящему им Егор нужен. Лучший воин, как-никак! Есть чем погордиться перед Городом… да!

Ну, и как ни крути, таинственная «основная цель экспедиции» тоже важна! Не на отдых же и научные раздумья Савва с Зией сюда тащились за полторы тысячи километров! Комбинат — вот она, основная цель прибытия. Зловещий и проклятый Господом-Аллахом Комбинат!

Ромка-джи уже посапывал.

Егор улёгся поудобнее, включил кольцо и стал слушать старинный гимн сполох-десантников, зная, что пока не сможет заснуть:

Забота у нас простая, Забота наша такая, Жила бы страна родная И нету других забот. И снег, и ветер, И звёзд ночной полёт, Меня моё сердце

В тревожную даль зовёт. Пускай нам с тобой обоим Беда грозит за бедою, Но дружбу мою с тобою Одна только смерть возьмёт….

* * *

Караван их уже заждался. Все два дня стояли лагерем прямо у начала тракта, чтобы лишнего не платить. Но в этот раз ночевать решили всё-таки в караван-сарае знакомом. Спокойнее будет. Днём устроимся, сделаем последнюю передышку, а поутру, мол, Господу-Аллаху помолясь, выйдем, чтобы не мешкать. Мужики домой рвутся, к семьям и хозяйству. Однако не будем забывать, что хоть и спокойнее идти без овец, верблюдов и ген-птицы, не так хлопотно, но зато теперь поклажа, пусть и полегче, но и ценность у неё великая.

Шатун-банды могут за любым барханом дожидаться, под любым кустиком ген-саксаула залечь. Так что идти надо ходко, но осторожно, полагаясь на волю Вседержителя, «комаров» и собственные опыт и смекалку.

В караван-сарае стало ещё более тесно и шумно. Народ из дальних краёв только-только подтягивается к Челябе, а кто уже и домой идёт, пользуется последней возможностью под прикрытием стен и охраны переночевать. Ну, и весёлые все. Особенно, кто уже в сторону дома движется. Те, кто на ярмарку едет, выспрашивают, что и как. И про цены, и про порядки, и про развлечения. Общих знакомых поминают. Собственно, из года в год одни и те же собираются, поневоле познакомишься.

Но есть и тихие, старающиеся быть незаметными, люди. Лица повязками закрыты, держатся особняком. Вон, в самом углу двора сидят человек десять, глазами из-под защитных очков повязки зыркают. Не то секта дальняя, еретическая, на ярмарку прибыла, не то те же шатуны. На лбу у них ни у кого не написано. А посему, Лильке велено никуда одной не отлучаться, «а если что — лупить сковородкой что есть силы!.. ха-ха-ха!»